Главная » 2012 » Январь » 2 » Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу.
17:09 Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу. |
| Скачайте и откройте один из архивов.
После этого вам будет доступен для скачивания файл: Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу. . Если файл не скачивается, воспользуйтесь дополнительной ссылкой и распакуйте
следующий архив. |
|
Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу.">Ссылка: "Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу." |
|
Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу.">Зеркало: "Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу." |
|
Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу.">Зеркало 2: "Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу." |
|
Файл: Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу. - был проверен антивирусом Kaspersky Antivirus и ESET NOD32. Вирусов не обнаружено!
|
Читать Валентинов Андрей Небеса ликуют скачать Валентинов Андрей Небеса ликуют можно отсюда
А что, если и вправду?.. Повернуть назад,
обойти Кичкасы, где нас уже заждались, свернуть южнее, там тоже
переправа. Этого сопляка - на костер, шевалье выписать пожизненную
индульгенцию...
- Что вам обещали, сьер Гарсиласио? Жизнь?
- Конечно! - Разбитые губы возмущенно дрогнули. - Вы же знаете!
Я? Я-то знаю!..
- Это старое правило. Подследственному обещают жизнь, но про себя
добавляют вечную". Чтобы совесть потом не мучила.
В темных глазах что-то мелькнуло. Понял? Нет, пока еще только
испугался.
- К тому же вы ничем мне не помогли. Даже на череп своего учителя не
взглянули. Это раз. А теперь - два. Письмо могу написать. И ступайте
себе на все четыре стороны! Далеко уйдете?
Я отодвинул книгу в сторону, подальше от солнца. Можно не спешить,
подождать, пока сьер римский доктор начнет что-то соображать. Если
сейчас он уйдет в степь, приговор будет выполнен быстро. Только
милосердно и без пролития крови" не получится.
- Выходит... Выходит, я и дальше буду вынужден терпеть ваше
общество?
- Рассказать вам о Джордано Ноланце? - улыбнулся я. - Помнится, в
прошлый раз мы беседовали о его мыслях по поводу политического
равновесия в Европе...
Как я понял, идеи великого еретика ему не по душе. Может, сьер де ла
Риверо ждал, что я ему поведаю о семидесяти семи способах вызывания
Сатаны? Бруно увлекался и этим - в его возрасте.
Ладно...
Ключик, ключик... Почему я не знаю арабского? Сын башмачника ни разу
не ошибся - и ни разу его предсказание не могло помочь. Неужели все
повторилось? Значит, это и есть Тайна? Но это Тайна лишь для меня, в
Риме все знали - и о киевской миссии, и о предательстве брата Паоло! Я
ничего нового не открою, просто нарушу приказ!
- Эй, Адамка! Ты чего разлегся, хлоп? Открой глаза, к тебе обращаюсь!
Да, Рубенс был бы доволен! Аллегория Гнева в старых штанах и казацких
постолах. Интересно, в гареме Ор-бека она так же командовала?
- То панна ясная пришла экзекутировать меня плетью? Кажется,
перебрал. В глазах уже не гнев - обида. Ужасно, когда кричишь, кричишь -
а тебя никто не слушает!
- Ты... Как смеешь? Ты думаешь, если я... Если меня... Я - шляхтянка
урожденная, что было со мной - не в позор, слышишь, ты, хлоп!
Она не заплакала - такие не плачут и под камчой. Но я вдруг понял: у
каждого - своя боль. Когда она бежала из Ор-капе, то думала только о
свободе - о чем ином некогда было. Теперь же-о другом мысли. Кем она
вернется в свой Гомель? Бывшей наложницей - опозоренной, сеченой?
Церковное покаяние, темная накидка на голову до конца дней, может быть -
монастырь...
- То чем могу помочь зацной панне?
- Я... Мне надо постираться! Я не умею стирать. Совсем не умею! То к
кому мне обратиться? Пан Гарсиласио хоть и хлоп, но человек
письменный...
- То что за беда? - Я встал, сообразив, чтоотдохнул на неделю вперед.
- Я сам постираю для панны.
- Спасибо...
Что? Я, кажется, ослышался?
***
Ручей был рядом, маленький, но чистый. А мылом я запасся еще в
Истанбуле. Мыло - лучшее, что есть у турок, если не считать артиллерии.
Перед принятием обетов, как и велит Устав, каждый будущий брат обязан
неделю нищенствовать и питаться подаяниями. Мне не пришлось - сразу же
отправили в Гуаиру. Я, помнится, даже обиделся...
Откуда у панны зацной столько вещей? А рубашку уже не отстираешь -
кровь намертво въелась. Черт, хоть бы наш осел не напутал с мазями! Ведь
до мяса разорвали!
Вода плещется, мыло пенится...
Зря! Все это - зря! Я ничего нового не открою, никого не спасу, даже
не накажу злодеев. Надо добраться до Черкас, а лучше до Чигирина,
отправить всех в разные стороны, а самому - назад! И черную книгу
смотреть нечего, пусть себе скучает Ключик!
- Гуаира, чем вы заняты?
- Догадайтесь, шевалье!
Коломбина не станет ради меня ехать в Киев. А если и поедет - что за
беда! Зачем нам встречаться? Разве что за гитару спасибо сказать!
- Я понял, друг мой! Поистине это поступок истинного рыцаря - не
погнушаться... Н-да, не погнушаться тем, чем вы заняты. Кажется, в
легендах о короле Артуре...
- А вы присоединяйтесь!
- А-а...Акак?
И вообще, то, что здесь происходит, не так и серьезно. Крысиная
возня! Мало ли было бунтов, мало ли резали и убивали! Гуаира! Вот что
важно! Я не смогу вернуться, но можно помочь нашему делу и в Риме, и в
Париже, и в Амстердаме. Здесь - мертвые хоронят своих мертвецов. Там -
заря Грядущего...
Значит, решено? Я уже все сделал? По домам?
- Дорогой друг! Гложет меня подозрение, что сей предмет необходимо...
э-э-э... отжать... выжать... выкрутить.
- Правда, шевалье? Меня тоже.
Вот и все! Измученная синеглазая девушка не будет плакать, сьера
Гарсиласио отправят в башню Ноли, брат Азиний разыщет под Каневом
столпника, просидевшего сиднем сто двадцать лет...
***
- Знаете, дорогой дю Бартас, все забываю вам сказать. В Риме, перед
отъездом, я купил индульгенцию - на нас двоих. Она позволяет вернуться,
как только мы увидим воды Борисфена.
- Но как же Киев? Эта, как ее... Лавра? Мы же с вами давали слово!
Больше всего хочется извиниться. За все - за подлую выдумку с дуэлью,
за тюремные решетки, за паломничество". Может, и простит - ведь мы с
ним друзья!
- Индульгенция, шевалье! Ее продают по благословению Его
Святейшества. Можете считать, что он лично вам разрешил.
- Но... Выходит, мы струсили? Паломничество - это же обет! Кто не
выполнит Божий обет - тот трус!
Лучше бы он меня ударил!
Все верно!..
Каждый, кто не следует Христу, - презренный трус", - так сказал
Святой Игнатий. Я забыл. Нет, не забыл - помнил, потому и убеждал сам
себя, потому и валялся в теньке, не желая открывать глаз!
Презренный трус!
Правильно!
Илочечонк, сын ягуара, слишком долго жил в людской стае. Он заразился
худшей болезнью - постыдным страхом за собственную жизнь.
Да, я начал забывать Гуаиру. Иначе бы не пускался в философствование,
глядя на поднесенную мне чашу. Какая разница, что в ней? Она - моя!
- Седлаем коней, шевалье!
- Но... Да, конечно! Признаться, я уже начал волноваться. Однако же
ваша индульгенция...
- Считайте, что я ее порвал!
***
В степном океане много дорог. Много - и ни одной. Ты сам
прокладываешь себе путь через зеленые волны.
На север? На запад? На юг?
Мы могли свернуть на северо-запад, на Чигорин или Черкасы. Так ближе
к Киеву.
Могли направиться еще западнее, прямо на Умань и Ладыжин. Это путь на
Краков.
Я приказал ехать точно на запад. Слева - днепровские плавни, впереди
- река Томаковка и Красный лиман, за ними - Микитин Рог.
Степные корсары первыми нанесли нам визит. Я решил быть вежливым - и
самому завернуть к ним в гости. Микитин Рог, речка Пидпильна, густые
плавни вокруг...
Сичь - казацкий Порт-Ройял.
***
Проклятый зной!.. Ругаясь по привычке, Взметая башмаками пыль дорог,
Идем, идем... Ни выстрела, ни стычки. Я б отдал пять пистолей за глоток!
Шевалье декламировал, не слезая с седла. Теперь ему не требовалось
каждый раз доставать томик без обложки. Кажется, он умудрился выучить
сонеты наизусть.
Торчат ограды выжженных селений - Картина, надоевшая давно. Кто
написал здесь: Шатильон - изменник? Давай исправим: Генрих Гиз -
...дурак!
Хоть бы колодец! Чертова жара... Сюда б Ронсара: сочинил бы оду - Не
про божественный нектар, про воду! А мне сейчас, клянусь, не до пера:
Пишу пока свинцом. Чернила - порох. Да временами - мелом на заборах!
Дю Бартас величественно махнул рукой и обернулся, явно ожидая
одобрения. Увы, лишь я поспешил воскликнуть: Браво! Сьер римский
доктор ехал чуть в стороне, делая вид, что ничего не слышит, брат
Азиний... Да что с него взять? А панна
Ружинска...
- Гей, Адамка, то не вирши ли рецитуе пан мечник? Неужели
догадалась?
- Так, панна зацная. Моцный и пышный пан дю Бартас рецитуе вирш про
гугенотскую ребелию в Королевстве Французском. Той пиита ребелиант
архикнязя Гиза сугубо лает та скаржится надекохт, то есть неимение,
воды...
Фу! На каком это я языке?
Ответом был удивленный взгляд. Плечи под казацким жупаном (опять-таки
из числа наших трофеев) недоуменно дернулись.
- То неужели пан зацный дю Бартас ересь гугенотскую гратулюе? Лучше
спроси, Адамка, пана мечника про то, куда мы едем?
- К Микитиному Рогу, панна ясная.
- Я сказала - спроси!
В ее голосе - знакомый гнев, в синих глазах - огонь. Хороша! Я вдруг
представил себе панну ясную под венцом, а после - на ложе супружеском...
...И впервые возрадовался, вспомнив, что на мне - чин ангельский.
- Дорогой шевалье! А не скажете ли вы синьоре Ружинской, куда
движется наша маленькая армия? Бедняга моргнул - раз, еще раз...
- Но, дорогой Гуаира! Да ко всем чертям с ангелами, да кровь Христова
и крест лурдский животворящий. Пресвятой Богородицы гроб да всем
воинствам небесным аминь - откуда мне знать-то?
Я постарался перевести слово в слово.
***
От близкой воды несло знакомой сыростью, пламя костра все время
норовило прижаться к белым углям, и даже плащ грел плохо.
Чертомлык совсем близко. Веселое имечко! Самое подходящее место для
моей затеи!
Говорят, возле плахи страх проходит. Он уже позади, за плечами. Страх
проходит, любопытство остается.
Связку камыша - в огонь. Плащ - на траву. Черную книгу-из сумки.
- Дорогой шевалье! Если сейчас кто-то будет мне мешать, пристрелите
его, будьте добры!
- А-а! Вы, как всегда, шутите, Гуаира1
...На этот раз - едва ли.
...И помоги рабу Твоему грешному Адаму, решившему идти путем Твоим,
ибо бремя мое тяжко и не удержать мне его одному без руки Твоей.
Амен!
Обложка распадается под рукой, первые страницы ссохлись, пошли
трещинами. Как ключик Синей Бороды, там тоже была трещинка, из которой
сочилась кровь...
Арабский!
...Справа налево, переплетаясь, изгибаясь, словно лианы в сельве.
Почему я не выучил все это? Что может быть проще? Легким движением
калама наносим на тростниковый лист изящные изгибы извода джери или
закорючки истанбульского письма рика...
...Страница третья, пятая, двадцатая. Жаль, что не сохранилось
начало! Там могла быть пометка, дата, имя...
...Двадцать пятая, двадцать восьмая... Так и тянет заглянуть в конец,
перевернуть десяток листов сразу. Или сорок...
А почему бы и нет?
О, Господи!
Вместо арабских букв - дуги, окружности, треугольники. И цифры - тоже
арабские.
Он что - еще и геометр? Но некий Черный Херувим вступился... А ты не
знал, что я геометр тоже?
Цифры, цифры, цифры, круги - один в одном, снова цифры. А вот и
слова. Gradus", transit , снова transit". Латынь? Странная латынь!
Infortuna minor", Infortuna major ! О, Господи! А что-нибудь повеселее
есть? Fortuna major ... Ну, слава богу!
Директная фаза ... Попятный ход ... Итальянский?
Супруге Синей Бороды было проще. За дверью - - комнатка, в комнатке -
трупы. Все ясно и понятно, бухайся на колени, готовься к смерти. И
никаких изводов джери вкупе с пифагоровыми штанами!
...Цифры, цифры... А это что? Кружок, в нем точка?
...Я прикрыл глаза и понял, что пора кидать в костер новую порцию
сухого камыша. Зрение начало шутить. Точка в круге - это уже не отсюда.
Она из иной, очень знакомой книги. Фома Кампанелла, Город Солнца :
"Верховный правитель у них - священник, именующийся на их языке...".
Когда я впервые это прочитал, то весьма удивился, отчего это правитель
именуется точкой в круге. И лишь потом я узнал, что это астрономический
знак, обозначающий...
...Солнце!
Господи, да он же астролог! Тransit - прохождение планеты! А вот
они: Меркурий - внизу крестик, вверху рожки, Венера - тоже с крестиком,
но без рожек, а это Марс - кружок со стрелочкой. Позвольте, но Марс и
есть малое несчастье ! А большое - это уже Сатурн. А вот и значки
созвездий - Овен, Дева, Скорпион...
Итак, планеты, звезды, орбиты - и очень много цифр. Я искал
Нострадамуса, а нашел Птолемея. Птолемея, который изъясняется
по-арабски.
- Дорогой де Гуаира! Не поделитесь ли вы со мной причиной столь
бурного веселья? Признаться, мне что-то взгрустнулось.
- Охотно, дорогой шевалье! Но сначала тащите сюда мальчишку!
- Простите?
- Ах, да! Пригласите, пожалуйста, высокоученого сьера Гарсиласио де
ла Риверо.
***
От цифр и окружностей рябило в глазах. Лишь кое-где проскакивало
более понятное: поправка", следовательно , учитывая". Так и тянуло
перелистать всю эту абракадабру и пройти в запрещенную комнату дальше,
но добросовестность превозмогла. Арабский никто из нас не знает, но вот
что касается астрономии...
- Вы хотели меня видеть, синьор де Гуаира?
- Да. Взгляните, пожалуйста, это по вашей части.
- Не имею ни малейшей охоты!
В уголках тонких губ - презрение, в глазах - знакомый вызов.
- Пожалуй, вы правы. Для вас это будет сложновато. Не смею
задерживать!
- Что? - Его лицо дернулось, скривилось. - Вы думаете, что своими
дешевыми приемами заставите меня... Заставите меня!.. Покажите!
Чего же тут думать? Уже заставил.
Он читал долго, водил пальцем по строчкам, шелестел страницами -
вперед, назад, снова вперед. Лицо менялось - презрительная мина исчезла,
сменившись недоумением, даже тревогой.
Я ждал. Спешить было некуда. Невидимый в темноте Чертомлык набухал
серым туманом, вдалеке перекликались ночные птицы...
- Это, конечно, астрология, сьер де Гуаира. Только очень странная.
Сьер Гарсиласио откинулся назад, сцепил пальцы на коленях.
- Предупреждаю сразу: я в астрологию не верю и считаю ее Лженаукой...
От комментариев я воздержался - дабы не спугнуть.
- Но это необычная астрология. Прежде всего она исходит не из
Птолемея и даже не из Коперника, а из Кеплера.
- То есть? - осторожно переспросил я. - Отрицает эпициклы и
предполагает эллиптическое движение планет?
- Да, первый закон Кеплера. Сомнительная теория, что и говорить!.. Но
это не все. Расчеты ведутся не по двенадцати, а по тринадцати знакам
зодиака.
Самое время креститься. Тринадцать знаков зодиака, шестьсот
шестьдесят шесть звезд...
- Это рукопись мессера Порчелли? Тогда понимаю! Насколько я помню, он
исходил из того, что звезды движутся. Это, конечно, нонсенс...
...А я и не знал, что брат Алессо столь близко к сердцу принял идеи
мессера Джордано Бруно!
- В этом случае картина звездного неба должна была измениться за
последние несколько тысяч лет. Отсюда и тринадцатый знак зодиака -
Змееносец. Кроме того, здесь учитывается так называемая Темная поправка,
то есть поправка на неизвестные нам планеты...
...Привет Бруно Ноланцу!
- А самое главное, сьер де Гуаира, анализ здесь не перспективный, а
ретроспективный...
Он замолчал, а я вновь не стал торопить. Ретроспективный анализ? Не
того, что будет, а того, что было?
- Такое впечатление, что мессер Порчелли сперва описал возможные
последствия влияния планет и звезд за определенный период, а затем
попытался понять причину. Зачем?
...Луч! Маленький лучик в темной комнате, куда меня угораздило
попасть. Понять причину! Ну, конечно! Понять! Причину!
- Если вы не возражаете, я бы проглядел это все внимательнее...
- Да, - спохватился я. - Буду вам весьма признателен. Только скажите,
какой именно период интересовал мессера Порчелли?
Сьер римский доктор вновь придвинул к себе Черную Книгу, зашелестел
страницами.
- Кажется... Да, семь лет, с 1646-го по 1653-й. Критический год -
1648-й. Странно, ведь сейчас только 1651-й!..
Я встал, стараясь не шуметь, и осторожно отошел в сторону, словно
охотник, не желающий спугнуть дичь. Ягуар умеет охотиться - и на
индюка-гокко, и на жакатунги, пугливого фазана с разноцветным хвостом.
...Маленький лучик света в темной комнате. Еле заметный след в
траве...
***
- Шевалье! У меня появилось непреоборимое желание поиздеваться над
гитарой...
- О-о-о-о!
- Только отойдем с сторонку, и тихо, тихо...
Костер исчез, скрытый травянистым холмом. И сразу же подступил туман
- густой, зябкий. Ничего, как раз под настроение!..
Я поудобнее пристроил гитару на коленях, провел рукой по
перламутру...
А я ведь даже не сказал спасибо синьорине Франческе!
Из темноты неслышно вынырнула грозная панна Ружинска, присела рядом,
отвернулась.
Ясновельможная пришла слушать, а не смотреть на хлопа! Ну и ладно!
Пальцы коснулись струн...
Хота!
Наваррская хота.Безумная, горячая, как ночи в карнавальном Асунсьоне.
Под огромными недвижными звездами, под сенью Южного Креста. Где-то рядом
- сухой треск кастаньет, хриплый голос пейдаро...
Хота!
Я исчез. Кто-то другой терзал струны, кто-то другой отбивал ритм
костяшками пальцев...
...Маленький лучик света в темной комнате. Еле заметный след в
траве...
Нострадамусу не нужно вычислять Грядущее по звездам. Он его видит.
Как, почему - ведает лишь Бог. Брат Алессо Порчелли видел сожженную
Германию и Японию под властной рукой Токугавы. Видел - но ничего не мог
изменить. Ни он, ни кардинал Инголи, ни Святейшая Курия...
...Пальцы пляшут по струнам, пляшут босые девчонки в пестрых юбках,
парни в тяжелых черных башмаках отбивают такт по булыжнику узких улиц...
Хота!
Критический год - 1648 А. О.! Год сарitanо Хмельницкого и его удалых
Черкасов, пустивших по ветру все, что строили мы в Республике целый век.
Коллегии, типографии, театр, сотни молодых русинов в европейских
университетах, Уния, наконец-то преодолевшая вековой разлад. В горький
дым, в черную гарь! Брат Алессо увидел - заранее, за много лет!
Хота сменяется гренадиной, танцы только начались, гудит праздничный
Асунсьон. Его Преосвященство Карденас заперся в епископских палатах,
боясь показаться на улице в эту пьянящую ночь. Он всего боится, подлый
францисканец, а всего более - веселья, музыки и, конечно, того, что мы
строим в Гуаире. Прячься, крыса!
Пальцы на струнах, Южный Крест над головой...
***
...Он увидел, но на этот раз не спешил докладывать мессеру Инголи. Он
был умен, сын башмачника, и поэтому попытался понять. Любой итог -
следствие тысяч и тысяч причин. Армия разбита, потому что в кузнице не
было гвоздя. Но поди найди этот гвоздь перед битвой!
Брат Алессо обратился к звездам. Почему бы и нет? Во всяком случае,
он решил попытаться. Ретроспективный анализ! Нострадамус из Флоренции
попытался увидеть корни будущего - будущего, которое еще не наступило!
Но ведь ничего не вышло? Сарпапо Хмельницкий разбил гетьмана
Потоцкого. А потом поднялась в поле трава...
Гренадина сменяется малагеньей, малагенья - севильяной. Его
Высокопреосвященство Франческа Инголи запретил мне брать гитару. А мог
бы запретить умываться - или чистить зубы.
Спляшем, мессер кардинал ?
Итак, в Киеве знали, чего ждать от года Аппо Вотии 1648-го. Ждали - и
пытались что-то изменить? Может, отсюда спокойствие брата Сфорца?
Не это ли Тайна? А как же клещи и тараканы брата Паоло
Брахмана?
Нет, нет, это только лучик, комната темна, в черных углах
Что-то шевелится...
Карнавал, карнавал, карнавал...
***
- Вы не устали, мой друг?
- Нет, что вы, шевалье!
Не правда. Устал - словно и в самом деле всю ночь плясал на
асунсьонских улицах. Руки налились свинцом, ломит спину... А ведь не
прошло и часа!
Часа? Почему здесь сьер еретик? Ведь он должен читать
Черную Книгу, я дал ему Ключик!..
- Прекрасно играете, сьер де Гуаира! От похвалы несет ледяным ветром.
Словно душа кардинала Инголи на миг переселилась в этого мальчишку.
- Поговорим? Карнавал кончился.
***
Сьер римский доктор подбросил сушняка в костер, пододвинул рукопись.
Негромко хрустнула пересохшая кожа.
- А вы никогда не хотели стать музыкантом, сьер де Гуаира? Или
актером?
- Что? - не понял я. - А, это вы в том смысле, зачем я пошел в попы?
По тонким губам змеей скользнула улыбка.
- Вроде того. Знаете, надо же когда-нибудь приносить пользу людям!
- А разве ваш Кальвин не запретил театр вместе с музыкальными
инструментами?
Бац-хряс! Ты мне в ухо, я те в глаз!
Поговорили!
Он, кажется, остался доволен. Во всяком случае, соизволил перейти к
делу.
- Итак, получается вот что... - Обложка затрещала, с трудом
поддалась. - Мессер Порчелли анализировал некий период времени, который
он называл кадар"...
- Кадар? - удивился я. - Это астрологический термин?
- Нет. - Мальчишка вновь усмехнулся, на этот раз весьма
снисходительно. - Это не астрологический термин. Мессера Порчелли
интересовало целое столетие, но в нем он выделил семь лет. Это годы
интенсивного влияния Сатурна, а также сближения Сатурна с Юпитером.
Кажется, он был уверен, что данный период, кадар", имеет решающее
значение для Республики и сопредельных территорий...
- Критический год, - кивнул я. - Сорок восьмой!
- Не перебивайте! - Сьер еретик поморщился. - Да, семь
сатурнических" лет, и один год - особый. Его критичность мессер
Порчелли видит в том, что год этот - високосный. Кроме того, начиная с
января наблюдается вхождение Марса в градус Овна. Но транзит Марса не
обязательно имеет негативные последствия. Он лишь провоцирует
импульсивность, в некоторых случаях - безрассудство и раздражительность.
Правда, мессер Порчелли добавляет Темную поправку, которая якобы
усиливает негативную реакцию людей, но это, извините, весьма
сомнительно. Даже если неизвестная нам планета существует, совсем не
обязательно, что в директной фазе она столь пагубна. Знаете, сьер де
Гуаира, по-моему, покойный мало разбирался в астрологии!..
Я даже обиделся за беднягу профессора. Его собственный студент
изволит поднимать копыто! Еще чернила в конспектах не просохли!
- У меня такое впечатление, что он просто хотел доказать свой посыл.
Причем весьма бездарно.
Я не стал спорить с самоуверенным юнцом. Может быть, брат Алессо и не
смог доказать свой посыл". Зато это успешно сделали другие. Сарitanо
Хмельницкий, например.
Пусть даже сьер еретик прав. Он был плохим астрологом, сын башмачника
из Флоренции. Но до него никто не пытался понять, как прядется нить
Парок. Не предсказать - вычислить. Математика и астрономия - слабое
оружие в исчислении Путей Господних. Он делал что мог.
- Кроме того, мессер Порчелли пытался найти, так сказать, противовес
воздействию транзита Infortuna minor", то есть Марса. С его точки
зрения, это три звезды - Бетельгейзе, Ригель и Капелла. Он считал, что
если эти звезды сохранят свое влияние, год пройдет спокойно и весь
период - кадар - закончится без особых потрясений.
- Погодите! - вздохнул я. - Что значит сохранят влияние ? Они что,
могут погаснуть?
- Понятия не имею, - сообщил сьер Гарсиласио не без злорадства. -
Очевидно, это какая-то особенная иезуитская астрология. Вот, смотрите!
Зашелестели страницы. Грязный, испачканный палец ткнул в одну из
строчек.
- Извольте!
...Сфера, вокруг нее - небрежно нарисованные эллипсы. Цифры, цифры,
цифры. Ага, вот!
Бетельгейзе - принц Краков, Ригель - принц Молдова, Капелла - регус
Ваза. Основа равновесия .
- Убедились?
Я кивнул - убедился. И прежде всего в том, что мальчишка ошибся. Это
не просто звезды.
- Надеюсь, ваше любопытство удовлетворено, сьер де Гуаира?
Он был доволен. То ли глумлением над покойным учителем, то ли тем,
что озадачил меня.
- Вполне, - согласился я. - Только еще одно - слово кадар".
- Ах, это!
Страницы снова зашелестели. Он листал их легко, небрежно, словно
заранее предвкушая эффект.
- В арабский текст не заглядывали? А напрасно!
Я без звука проглотил его тон. Арабский? Он что, Коран в подлиннике
читает?
- Всегда полезно смотреть первую страницу! Первую? Но ведь первых
страниц нет, они пропали, сгнили, превратились в серые лохмотья...
- Арабы, да будет известно сьеру иезуиту, пишут справа налево...
Бац! На этот раз - прямым в челюсть. Я на земле, из носа идет кровь,
а нахал-еретик приплясывает на моих костях.
Справа - налево! Значит, текст начинается не с первой страницы, а...
с последней! То есть последняя становится первой...
Есть! .
Над узорной вязью, над ничего не говорящими гайками и кафами...
Краткое изложение трактата фусус ал-хикам" сочинения Мухии Ибн Араба
ад-дин Абу Абдаллаха, известного также под именем Аш-Шейх Аль-Акбар, что
означает Великий Учитель, и Ибн Афлатун, то есть Сын Платона. Родился в
городе Мусия 1165 А. В., умер в городе Дамаске е 1240 А. В.
Учение об Аль-Барзах, сиречь Промежуточном Мире, а также о Дне
Предопределения, именуемом Ва-ль-Кадар, и о том, как и на какой срок сей
День определяет судьбы мира, равно как державы или человека".
...Я думал, что попал в темную комнату, но очутился в Промежуточном
Мире. Ва-ль-Кадар, День, определяющий судьбы. Нострадамус из Флоренции
увидел День, который решил судьбу державы.
Увидел - но не смог предотвратить.
***
Фигура - огромная, черная, вся в блестящей смоле, выросла словно
из-под земли. Мы как раз выезжали из небольшой рощи, и дю Бартас,
обогнавший меня на несколько шагов, не успел даже остановиться.
- Ха! Пане паланковый, так до нас гости!
Пятеро - длинноусые, чубатые, с пистолями, заткнутыми за красные
кушаки. Правда, медвежьих шкур, дырявых сорочек и босых пяток на этот
раз не было. Усачи щеголяли в шароварах, татарских сапожках и долгополых
безрукавках-черкесках. Кровные кони, привязанные к подножию смолянистой
вышки, лениво жевали траву.
- То добридень, панове! Ба-а! А это кто такой важный? Никак поп
латинский? Прячься, хлопцы, сейчас кадилом навернет!
...Брат Азиний как раз этим утром скинул татарский халат и надел
сутану. Что и говорить, вовремя!
- Ой, любим мы ксендзов, ой, любим! А это кто еще? Ухмыляющиеся
усатые физиономии уставились на невозмутимую панну Ружинску.
- То цапля, - уверенно заявил один. - Убей меня Бог, цапля!
- Да какая то цапля, дурень! - возмутился другой. - То качка!
Лицо панны зацной начало наливаться густой кровью. Увы, это было
только начало.
- Дрофа!
- Свербигузка!
- Пане паланковый, рассудите!
- Тихо! - Высокий плечистый здоровяк неторопливо поправил кушак,
огладил усы. - То хомяк, хлопцы! В ответ ударил дружный гогот.
- Хомяк! Хомяк пожаловал! Да еще в жупане! Да постолы надел!..
- Ах, хлопы, пся крев!
Синие глаза вспыхнули гневом. Испуганно заржал конь. Маленькая
королева, лаской спрыгнув с седла, бросилась на обидчиков.
- Тикай, хлопцы, задерет!
Но не тут-то было. Двое успели подпрыгнуть и уцепиться за доски
"фигуры", еще двое отскочили в сторону, но один, тот самый, что помянул
цаплю, все-таки попался.
- Хлоп! Хлоп! - Маленькие твердые кулачки ударили в подставленную
спину. - Подлый хлоп! Мугырь загоновый!..
- Рятуйте! Рятуйте! Панотца зовите, помираю! - вопил избиваемый, но
"хлопцы" лишь посмеивались в густые усы.
Мы с шевалье переглянулись. Он покосился на эфес верной шпаги, но я
покачал головой. Кажется, панночка и сама разберется.
- Вот тебе, вот тебе, сиволапый! - Кулачки яростно молотили в могучую
спину. Наконец силы иссякли, и панна Ружинска, тяжело дыша, отступила на
шаг.
- То, может, пышна пани еще почешет? - вежлив? осведомился усач. - А
то год в бане не мылся!..
Все стало ясно. Я подождал, пока пышна пани , синяя от бешенства,
вернется к нашему маленькому отряду, приподнял шляпу, кивнул:
- Добридень, панове! То хороша служба, сидячая да лежачая?
***
Это была сторожа - последняя перед Сичью. До Микитина Рога оставался
пустяк - миля по узкой избитой копытами дороге. Я поинтересовался, не
требуется ли особый пропуск, но старшой - пан паланковый - заверил меня,
что на то и вольности запорожские, дабы всех на Сичь пускать. Кроме
"пышной пани", понятно. Ей дальше ворот хода не будет, иначе товарищи
войсковые сильно испугаются.
Об этом я и сам слыхал. Днепровские черкасы играли в мальтийских
кавалеров. Порт-Ройял носил монашеский клобук.
Вначале я удивился. Затем растерялся. Потом - снова удивился.
Бог весть, что я ожидал увидеть - то ли многобашенный замок,
ощетинившийся стволами гармат, то ли пристань, полную черных парусов, а
может быть, табор, кишащий одетыми в золото корсарами.
Запорожская Сичь! Даже в Кастильских Индиях о ней слыхали. Еще бы!
Кто еще в Европе осмеливался скрестить клинок с турецким ятаганом!
Сожженные Варна и Синоп, пограбленные предместья Истанбула, разоренный
Крым. А теперь еще и разметанная по степи и болотам польская гусария,
гетьманы, связанные, словно бараны, и прикованные к пушкам, осажденный
Львов и захваченный с лихого налета Бар.
Богатыри, степные лыцари - они же кровожадные чудища с тигриными
клыками.
Чингисханы!
И что я увидел?
Речка, маленькая, курица вброд перейдет, через нее - старенький
мостик. Слева - поросший камышом затон, в нем несколько лодок. А впереди
- скопление мазанок и сараев.
И все?!
Нет, не вес. Чуть дальше - вал, на валу невысокая стена, даже не
стена - загородка, сапогом прошибить можно. А за ней - соломенные крыши
да деревянный крест невысокой церквушки.
Пусто, тихо, скучно.
Первой нам дорогу перебежала курица (та, что речку вброд перешла).
Затем из-за тына несмело подала голос какая-то шавка. Из открытых дверей
сарая вывалил полуголый детина с большой глиняной кружкой в руке. За ним
другой - в сорочке, но без сапог. Голые пятки четко отпечатывались в
пыли.
И это - Сичь?
Впрочем, скоро все стало понятнее. Мазанки да сараи оказались посадом
- поселком перед самой крепостью. За мазанками тянулся выгон, через
который вела дорога, упиравшаяся в ворота.
Наконец я увидел пушку - одну, возле самого въезда;
Ворота оказались открытыми - настежь.
***
- Vieux diable! - Шевалье дю Бартас окинул взором открывающийся вид и
с сомнением покачал головой. - Похоже на засаду, друг мой! Не иначе эти
разбойники притаились за стенами. Мессер де Боплан особо отмечает их
привычку к внезапным нападениям.
- Тем славнее будет наш подвиг! - с пафосом воскликнул я. Пикардиец,
нахмурив брови, погладил эфес шпаги.
Но атаковать было рано. Следовало позаботиться об обозе.
Первый сарай, в который мы постучали, оказался заперт. Второй - тоже.
В третьем нас встретил старикашка армянин, сносно говоривший
по-гречески.
Тут все и выяснилось. Я не ошибся - перед крепостью действительно
находился посад, где квартировали заезжие торговцы. Обычно жизнь в нем
кипела, но сейчас намечалась сиеста. Лыцари-запорожцы ушли в
многомесячный поход, а посему скупать добычу, равно как продавать
горилку, было не ко времени.
Потому и пусто. Потому и ворота настежь.
Впрочем, как объяснил мне говорливый торговец, ворота в Сичи
запирались редко. Лыцари не боялись и не собирались отсиживаться за
стенами из старых досок и гнилого камыша. Да и желающих атаковать
степной Порт-Ройял находилось мало. То есть их попросту не было.
Оставалось отдать боевой приказ: кому в сарае оставаться, кому Сичь
приступом брать. Последнее оставил на свою долю, но бравый дю Бартас
уперся скалой, желая разделить и труды, и славу.
Поп да фрондер - против всего Войска Запорожского Низового.
Вперед!
- Пан Адам бросает нас среди этих ребелиантов? Пан Адам? Давно ли?
- То что за радость, пан Гуаира, себя за мугыря загонового держать?
Или пан бардзо шутки любит? Выдали! Интересно, кто?
- Зацная панна Ружинска не должна беспокойство иметь. Завтра панна
поедет домой и забудет нас, как страшный сон.
- Вы - плохой сон, пан Адам!
***
Первый раз нас обидели в воротах. Чего можно ждать в крепости?
Пропуск, пароль, расспросы, обыск в конце концов. У ворот же попросту
никого не оказалось, даже пушка стояла без присмотра. Шевалье
нахмурился, предположив, что засада ожидается еще более хитрая и
коварная.
За воротами были сараи - камышовые и слепленные из досок. Несколько
усачей лениво грелись на солнышке, не озаботившись даже окинуть нас
взглядом. И мы снова обиделись.
Огромная площадь, больше похожая на выгон, дощатая церковь с
деревянным крестом, еще несколько сараев - но чуть побольше.
И это - Порт-Ройял?
Получалось, что именно так. Еще пара усачей сидела на бревнышке,
колотя по черной коре картами, двое мальчишек тащили куда-то огромный
котел с водой, на краю выгона скучало огромное медное било, привязанное
веревкой к столбу.
Дю Бартас внимательно огляделся, после чего резонно рассудил, что мы
наверняка пропали. Много засад он встречал на своем веку, в некоторых и
сам сиживал, но такой ловушки видеть еще не приходилось.
Хоть бы окликнули! Хоть бы мушкетом погрозили!
Оставалось заорать: Э-э-э-й!", но в последний миг я передумал. Еще
разбегутся, ищи их потом в плавнях!
- То паны зацные в зернь не желают?
Я оглянулся. Худой небритый парень в сорочке навыпуск подкидывал на
ладони игральные кости, один вид которых говорил о том, что с первого же
броска они выкинут 13". Или даже больше.
- Старшого! - вздохнул я. - Кто тут у вас старшой?
- Так нема, - грустно сообщил любитель зерни. - И кошевого нема, и
старшины. И куренных тоже нема. И паланковых... То, може, пан зацный
кинет разок?
Я поглядел внимательнее на то, что лежало на его ладони. Парень
потупился.
- Когда в следующий раз будешь кость подпиливать, разрез делай поуже,
а то свинец больно виден! Так кто тут еще из старших имеется?
- То спасибо пану, - ничуть не смутился он. - А из старшины нема
никого. Судьи нема, товмача нема, обозного нема, и писаря войскового, и
осавула, и довбыша, и булавничого, и хорунжего. Да что им тут делать-то?
А коли надо чего, то пусть паны зацные до пана старшого канцеляриста
зайдут. Вон в том курини он!
Я проследил за тем, куда указал его шкодливый перст. Куринь -
обычный сарай, только деревянный, - стоял в дальнем конца выгона.
- То, може, паны зацные в карты желают?
Не без труда удалось уговорить шевалье пустить меня одного в
разбойничье логово. Славный дю Бартас был совершенно уверен, что все это
затеяно с единственной целью - разделить наш маленький отряд, после чего
атаковать поодиночке и вырезать. А может, и того хуже - съесть. К
счастью, я вовремя напомнил ему о необходимости прикрывать тыл атакующей
колонны.
Пикардиец расставил пошире ноги, положил руку на эфес и занял боевую
позицию у крыльца. Я толкнул дверь.
Сарай оказался сараем и изнутри. Только пол скрипел неровным настилом
да возле окна возвышался сбитый из толстых плах стол, заваленный кипами
бумаг. То, что не поместилось там, лежало прямо на полу вперемешку с
книгами.
- Гратулюю, пан добродий!
Неярко блеснули толстые стеклышки окуляров. Молодой парень в длинном
сером каптане без рукавов неслышно подошел откуда-то сбоку.
- Добридень! - Я поспешил снять шляпу. - То я вижу пана старшого
канцеляриста?
Он коротко поклонился, даже не поклонился - дернул головой.
Рассматривать владельца окуляров было невежливо, но я все же заметил,
что мой новый знакомый мало похож на виденных уже панов молодцев . Ни
усов, ни бороды, вместо длинного чуба - короткая стрижка в скобку .
Школяр - да и только!
И вообще он кого-то мне напоминал. Кого-то очень знакомого.
- То прошу пана...
Я последовал приглашению и присел на колченогий табурет у окна. Пан
канцелярист пристроился тут же на скамейке.
Стеклышки вновь сверкнули. Взгляд стал внимательным, пристальным.
- Честно говоря, я в затруднении. Вы одеты по-голландски, но ваш
загар... Не смею, конечно, любопытствовать... Он говорил по-немецки -
бегло и чисто. Я улыбнулся.
- Боюсь, придется вас разочаровать. Я ваш земляк - только из
Кастильских Индий. Там меня называли Адам Гуаира.
- Хвилон Головатый, старший военный чиновник нашей канцелярии. Рад
знакомству!
Трудно сказать, был ли он действительно рад. Небольшие серые глаза
смотрели с интересом, но без всякой улыбки. И вообще, он очень
напоминал...
...Сьера еретика! Parbleu! - как говаривает шевалье.
- То чем могу помочь пану добродим из Индеев Каштильских?
- Можете, пан Головатый, - улыбнулся я, тоже переходя на русинский.
"Индеи Каштильские" мне чрезвычайно понравились.
Я уже хотел спросить его о главном - о том, ради чего я и прибыл в
Микитин Рог. Но внезапно почувствовал: тот, за левым плечом, дергает
меня за ухо. И пребольно.
А почему бы и нет?
- То не разрешит ли пан старшой канцелярист некую загадку? Кто есть в
вашей... в нашей земле принц Краков?
Бетельгейзе, Ригель, Капелла. Три звезды - три человека. Это я понял
сам - без всякой подсказки. Звезды, способные остановить мятеж.
- Пан Адам любит загадки? Принц Краков... То позвольте, позвольте.
Принц, то есть кнеж...
Если он и удивился, то ненадолго. На губах впервые мелькнуло что-то
похожее на улыбку.
- Кнеж Краков... Кнеж Краковский... То кнежем, нет, но паном
Краковским звали его мосць Станислава Конецпольского, великого гетьмана.
Я подался вперед, словно передо мной внезапно отворился клад.
Гетьман Конецпольский, командующий коронным войском на юге! Он умер...
осенью 1646 года!
- То у пана Гуаиры есть еще загадки?
- Есть! - выдохнул я. - Принц Молдова. Пан Головатый развел руками.
- Ответов много, пане Адам. Могу перебрать весь молдовский
господарский дом, если пан Адам желает. Васыль Лупул, господарь Молдовы,
брат его Стефан...
Нет, не то! Принц Молдова - это кто-то из своих. Звезда Регул
светила над Республикой.
- Красно благодарю пана Хвилона! - вздохнул я. - Пан - мастер решать
загадки. Просьба же моя в ином будет. Требуется мне найти знакомца
давнего, ныне в Войске Запорожском пребывающего. Зовется он Павло
Полегенький, вписался же в войско весной позапрошлого года.
...После того, как поднялась В поле трава...
- То какого он куриня?
Вначале я не понял и лишь после сообразил. Днепровские черкасы
расписаны по куриням - батальонам. Но Паоло Полегини не вступал в
сичевики!
- Он в войске саpitano... гетьмана Хмельницкого. В одном из полков.
Пан Головатый задумался, поджал губы. Я хотел напомнить ему о
Реестре, но вовремя укусил себя за язык. Гость из Индеев Каштильских
не может быть столь осведомлен в здешних делах.
Размышлял он недолго. Зашелестели бумаги. Пачка - налево, стопка -
направо.
- Вот. Пан Адам может взглянуть.
Книга - огромный том в красном сафьяне. Я подошел к столу и
неуверенно
![Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу. бесплатно скачать]( "Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу. скачать бесплатно, без регистрации")
Небеса ликуют, Валентинов Андрей, читать или скачать бесплатно эту книгу.">
|
|
Просмотров: 272 |
Добавил: sergey3230i
| Рейтинг: 0.0/0 |
|