Главная » 2012 » Январь » 2 » Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу.
15:29 Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу. |
| Скачайте и откройте один из архивов.
После этого вам будет доступен для скачивания файл: Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу. . Если файл не скачивается, воспользуйтесь дополнительной ссылкой и распакуйте
следующий архив. |
|
Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу.">Ссылка: "Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу." |
|
Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу.">Зеркало: "Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу." |
|
Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу.">Зеркало 2: "Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу." |
|
Файл: Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу. - был проверен антивирусом Kaspersky Antivirus и ESET NOD32. Вирусов не обнаружено!
|
Читать Сергеев Иннокентий Повести и рассказы скачать Сергеев Иннокентий Повести и рассказы можно отсюда
Вы меня поняли!
- Предлагаете уделять молитве часы досуга, полагая, что Богу этого вполне
достаточно? Верно?
- Ну...тут, видите ли...
- Султан собственноручно отрубает головы двадцати своим вельможам, уходит
во внутренние покои дворца, возда„т молитву и, вернувшись, отрубает головы
ещ„ двенадцати. Но прич„м же тут я? Я ваших воззрений не разделяю.
Он несколько озадачен, но капитулировать явно не собирается.
- Нам с вами просто нужно поговорить более полнокровно, вы понимаете. Как
жаль, что я должен уезжать сегодня, мы бы с вами поговорили. Но это ничего,
мы ещ„ встретимся с вами. И договоримся, вот увидите. У меня чуть„ на это.
Мне нравится, как вы принимаете мир, мне нравится, как вы делаете дело. Это
очень важно, как вы делаете дело. Мне нравится, это я говорю вам.
- Я не питаю уважения к людям, которые призывают к войне. И я
отворачиваюсь и ухожу, когда кто-нибудь начинает вопить о революции. Только
и всего. Но я вовсе не считаю, что Рай можно устроить на деньги, собранные в
Аду. Эти два мира гораздо дальше один от другого, и гораздо ближе, чем вам,
может быть, представляется.
- Да, я понимаю, о ч„м вы говорите. Вы убеждены, что между нами не может
быть союза...
- Может быть, компромисс, если хотите...
- Да. Я понимаю, да. И вс„-таки подумайте. У вас оста„тся моя визитная
карточка, я дал вам. Там есть телефон. Позвоните мне. Слышите? Теперь. Как
мне вас найти.
Он выжидающе смотрит на меня.
Я молчу.
Он понимающе кивает.
- Так. Ладно. У вас есть мой телефон. Вы всегда меня найд„те. Мы можем
работать, вы понимаете, да? Это удача, вы поверьте мне - и для меня, и для
вас. Я буду ждать, слышите? Позвоните.
Он смотрит на часы.
- Я бы хотел, конечно, поговорить ещ„ с вами, но, я вижу, вы жд„те
кого-то?
- Да, жду.
Он улыбается и протягивает мне руку.
- Ну? Удачи вам.
Мы прощаемся, и он уходит.
Я достаю из кармана белый тв„рдый кусочек картона.
Мне приходит в голову мысль.
Я подхожу к седому человеку в добротной кожаной куртке, бросаю в его
деревянный ящик монету и погружаю свой трофей в пачку листков с
предсказаниями.
- Обычно платят за то чтобы взять,- замечает он.
- Значит, мне судьба делать вс„ не так, как другие,- говорю я.- А
впрочем, считайте это авансом.
Она толкнула дверь и вышла ко мне.
Она вошла под ажурные своды горячей, пахнущей зноем листвы, и вздохом
прокатился ветерок по амфитеатру, как она хороша!
- Ну как?- говорит она, без нужды трогая уложенные локоны.
- То, что нужно.
Я пытаюсь говорить спокойно. Она надевает шляпку, поправляет е„, нет, вот
так, чуть набок.
- У тебя нет монетки?- спрашивает она, заметив предсказателя.
Она ид„т к нему.
- Ваш кавалер уже заплатил за вас,- сообщает ей дед, показывая на меня.
- Правда?- она оборачивается ко мне.- Как мило...
Зажмурившись, чтобы не подглядывать, она пробегает пальцами по стопке,
пальцы замирают, и в тот же миг, быстро и цепко, она выхватывает листок.
С недоумением разглядывает.
- Посмотри-ка,- она протягивает его мне.- Что это?
Что? Визитная карточка. Я в душе ругаю себя за свою выходку. Она читает
вслух вытесненное свинцом на бумаге имя и задумывается, как будто что-то
припоминая.
- А знаешь...- говорит она.- Я слышала это имя.
Старик улыбается.
Она смотрит на меня. Замечает во мне перемену.
Ты что, расстроен?
Да нет, что ты. Пойд„м?
Она ид„т. Растерянно вертит в руках карточку. Потом, вдруг разом
решившись, рв„т е„ на кусочки и вытряхивает из ладошки в урну.
Возвращается ко мне.
- Вот и вс„,- она обнимает меня за руку.- Зачем нам нужен ещ„ кто-то?
- Да,- говорю я.- Зачем? Какие у тебя красивые волосы, Лил!
Нет, правда, хорошо. Да?
Ей приятно.
Сегодня явно благоприятный день для всяческих начинаний. Ветер что ли
переменился?
- Не начать ли и мне артистическую карьеру?
- Прямо сейчас?
- Немедленно,- заявляю я и, подойдя к пожилому господину, мирно
расположившемуся под сенью каштанов дабы немного подремать в тени, спрашиваю
его, не будет ли он так любезен одолжить мне свою шляпу.
- Видите ли, у не„ такой классический вид, а я неравнодушен к
классическим атрибутам.
Он не отвечает.
- Я могу взять е„ у вас в аренду,- поясняю я.
- Пожалуйте,- говорит он тоном потомственного дворецкого. Я благодарю
его.
- Усаживайся, Лил, поудобнее. И разумеется, я взываю к твоей
снисходительности. Не забывай, это мо„ первое выступление в подобном амплуа.
Можно сказать, дебют.
Я пересекаю улицу, пропустив перед собой мотоцикл, становлюсь так, чтобы
не мешать людям проходить мимо, раскладываю на тротуаре носовой платок и
располагаю на н„м шляпу,- вс„-таки вещь чужая. Потом я основательно
откашливаюсь и, закончив этим все необходимые приготовления, затягиваю
песенку из репертуара Мадонны.
Для пущего успеха предприятия я подпускаю в голос побольше трагичности.
Лил некоторое время держится, но наконец начинает откровенно покатываться
со смеху, чем сводит на нет весь трагический эффект.
Закончив свой концерт и поблагодарив щедрую публику, я возвращаю шляпу
любезному е„ владельцу, хранившему на вс„м протяжении моего выступления
спокойствие, достойное карнакских изваяний.
Часть выручки я отдаю ему в качестве платы за аренду - договор есть
договор.
После этого я направляюсь к Лил с тв„рдым намерением отчитать е„.
- Не понимаю, что ты нашла в этом вес„лого. Я выбирал самые несмешные
песни.
Она делает извиняющееся лицо.
- Ты с таким чувством пел... Прости, я не хотела. Ты молодец.
Она опять начинает давиться смехом. Ну что тут будешь делать, если в
человеке нет ни грамма серь„зности.
- Что нам с этим делать?- размышляю я вслух, пересчитав деньги.
- А ты даже кое-что заработал,- говорит она с л„гким удивлением.
- Видишь, мне тоже платят деньги.
Я же говорил, сегодня благоприятный день. И народ в этом городе чуткий и
отзывчивый.
- А кто говорил...
- Вс„!
Я бросаю жетончик в щель автомата, д„ргаю за ручку - дзынь! Очень просто.
Следующий - дзынь!
Дзынь!
Мы встретились с Лидой на променаде у моря. Они поцеловались и стали
разговаривать, словно бы не замечая моего присутствия. Все мои попытки
принять участие в их разговоре окончились полной неудачей. Наконец, когда
Лида обмолвилась обо мне в третьем лице, я не выдержал: Милые леди, я вам,
случайно, не мешаю?
Мой вопрос остался без ответа, и я уш„л.
Дзынь!
Должен же он раскошелиться, наконец!
- Ну что, выиграл что-нибудь?- спрашивает Лил.
- Вс„ проиграл?- говорит Лида.
- Ничего не потерять - значит, уже выиграть,- веско заявляю я.
Лида говорит: Ну что ж, тебе виднее .
- А давайте сфотографируемся все втро„м,- предлагает Лил.
Фотограф, навострив уши, изда„т призывную улыбку. Я отворачиваюсь.
- Идите вдво„м.
- Почему?- удивляется Лида.
- Я не люблю фотографий. Вс„ когда-нибудь становится прошлым, а я не
люблю гербарии.
- Какой ты умный,- качает она головой.
- Да,- скромно говорю я.- Но, увы, это редко помогает.
- Помогает в ч„м?- спрашивает она.
- Это не мешает иногда совершать глупости.
- Вот как?
- Да,- говорю я.- Когда в поезде тебе на голову падает чемодан, он не
спрашивает тебя, знаешь ли ты что-нибудь о силе инерции.
- Но можно уйти из-под него,- возражает она.
- Не уверен.
- Хватит, хватит, хватит,- вмешивается Лил.- Сейчас он втянет тебя в
дебри. Не поддавайся ему,- говорит она Лиде.
Лида просяще смотрит на меня.
- Мне бы хотелось, чтобы мы были втро„м,- говорит она.
Я колеблюсь.
- Ладно,- наконец, сдаюсь я.- Быть любезным - тоже удовольствие.
- Только давайте быстрее!- торопит нас Лил.- А то стемнеет скоро. Будем
похожи на привидений.
Фотограф возится со своим аппаратом, торопливо производя невидимые
манипуляции. Свет в глаза. Заходящее над морем солнце.
...........................
И я подумал, что лето кончается и кончилось уже, и скоро осень, ведь так
бывает осенью, бархатный сезон. Так просторно, когда вс„ сверкает от солнца,
улицы, проспекты, стекло, и можно дышать, дышать, так много воздуха, что
его, кажется, нет совсем. Так много места для света. Как в комнате, когда в
не„ впускают день, но комната не может вместить столько простора, ни одна
комната не может вместить столько света, и кажется, стены стали прозрачны, и
нет комнат, коридоров, улиц, нет того, что внутри, и того, что снаружи,
только свет, сверкающий, прохладный. Пространство. Зеркала ст„кол.
Так бывает, когда начинается осень. И ещ„ на закате. Как сейчас.
Когда вс„ замерло, сама невесомость, и вот, затаить дыхание и замереть
так, тебя нет уже, и нет ничего, что не ты. И щемит сердце.
Но что-то уже тянет тебя назад, в комнату, и ты не хочешь оборачиваться,
но уже обернулся, и поздно знать, что там ничего нет. Ты уже обернулся.
Лида.
Я боюсь потревожить е„, грубо ворваться в этот хрусталь, его холод и
чистоту, его свет.
И уже не могу не сделать этого.
Она встрепен„тся, скажет: Что?"
И отверн„тся, застигнутая врасплох, может быть, закусит губу. Станет
мучительно собираться с мыслями, е„ губы робко станут нащупывать улыбку,
неуверенно, ей нужно будет ответить. Она скажет: Что?"
Но я должен.
Прости.
- Ты сказала ей о нас?
- Нет.
Она не пошевелилась. Она сказала: Нет. Но она знает .
Закат. Пустая комната с открытым окном. Занавески, зеркало, шезлонг.
Розовое в окне небо.
Вдалеке прос„лочная дорога, изгородь со стороны поля, крошечная фигурка
велосипедиста.
Сумерки.
9
- Где ты в последние дни пропадаешь вс„ время?
Я не спрашивал тебя до сих пор, но как-то...
- Тебе же это неинтересно.
- Ну почему же...
- Ты же знаешь, мне предстоит путешествие.
- Тебе?
- Нам. Нет, не с тобой.
- Надеюсь, не кругосветное?
- Я же говорила тебе, мы уезжаем на гастроли.
- Ах да, я и забыл. Ваш обожаемый Монпасье вознамерился, ни много ни
мало, покорить вс„ побережье - все сто пятьдесят два километра!
Она разжигает камфорку.
- Да никакой он не обожаемый. Кофе будешь?
- Да.
- И потом, что в этом плохого?
- Ничего. Только зачем называть это гастролями?
- Он это так и не называет. Это я говорю, гастроли.
- И ради этого нужно жить в гостиницах?
- А почему бы и нет?- пожав плечами, говорит она.- Главное, чтобы весело
было.
- Немного же вы заработаете.
- А разве это так важно?- говорит она.
- И когда вы уезжаете?
- На днях. Ты не видел мой халат?
- Он в комнате, на стуле. Но сегодня ты больше не уходишь?
- Нет. Помоги.
Я расст„гиваю крючки на платье.
- Последи за кофе.
За окном детские голоса. Вода в джезве, закипая, начинает тихонько
шуметь.
Кле„нка на столе.
Подоконник, и дальше тень.
Я снимаю кофе с огня и, помешав его ложечкой, разливаю по чашкам.
Она выходит из ванной, закалывая волосы. Целует меня и усаживается за
стол.
- Фу. Ну и умаялась я. Такая жара.
Я открываю холодильник. Закрываю его.
- Сливки кончились.
- Ничего, выпью ч„рный.
- Съешь что-нибудь?
- Не хочу.
- Ну что ж. Хоть один вечер побудем вместе, вдво„м.
Недвижность листвы. Дуновение запаха е„ духов, такое слабое.
- Тит Сестерций жил в небольшом городке на берегу Миссисипи. Он был
влюбл„н в одну девушку, долго и безуспешно добиваясь взаимности. И вот,
однажды, наконец, он услышал от не„ слова, которые чуть не разорвали его
сердце переполнившим его восторгом. Она шепнула ему: Сегодня ночью . Можешь
представить себе его состояние. Он не мог найти себе места, он метался по
комнате, не в состоянии думать ни о ч„м другом, а день, между тем, не
торопился уходить, медленно, мучительно медленно клонился он к вечеру. Но
вот уже небо окрасилось закатом, теперь немного, совсем немного! Ему
сделалось тесно в стенах его дома, он выбежал на воздух и, бесцельно бродя
по улицам, сам не заметил, как вышел к реке. Солнце уже зашло, и река и небо
над ней были залиты ровным золотисто-багровым сиянием. Пароход, только что
отчаливший от пристани, медленно и важно проплывал мимо, неся сво„ отражение
как ч„рное вымя, и зачарованный, смотрел на него Тит Сестерций, рассеянно
блуждая взглядом по палубе. И вдруг он оцепенел. Среди толпы незнакомых
людей, навалившихся на поручни, он увидел ту, которая... Он увидел е„. Она
не видела его, болтая с кем-то, кто стоял рядом с ней. Оторопевший,
потряс„нный, он смотрел на не„ и не мог оторвать глаз. Она уплывала. Пароход
уносил е„ вс„ дальше, дальше по течению, вот она повернулась спиной, вот он
уже не может различить е„ среди толпы, вот она исчезла совсем... Пароход
давно уже скрылся, а несчастный Тит вс„ стоял и смотрел на пустынную реку,
вс„ такую же прекрасную...
- И больше он никогда не увидел е„? Она уплыла навсегда?
- Больше никогда.
- И даже не попрощалась с ним...
- Это было бы слишком жестоко. Или романтично?
- Да. Слишком жестоко...
- Сварить ещ„ кофе?
Напевая вполголоса тему, которую он напевал в танцзале, Конферансье
входит в подъезд. Поднимается по ступеням, проходит мимо.
Где-то наверху его шаги замирают. Тишина. Звук открываемой ключом двери.
Захлопнулась.
Он клад„т телефонную трубку, он только что говорил с кем-то. Кивает своим
мыслям. Протянув руку к журнальному столику, доста„т из пачки сигарету.
Разминает е„ в пальцах.
Смотрит куда-то перед собой.
В дверь звонят.
Он поворачивает голову, но не двигается с места.
Звонок повторяется.
Он досадливо качает головой, отбрасывает сигарету и ид„т открывать.
Мой голос в прихожей.
Люстра с голубыми пластиковыми чехлами. Одна лампочка перегорела,
осталось три.
Открытое настежь окно с раздвинутыми шторами.
На кухне шумит чайник.
Мы сидим в креслах. Справа от меня, на журнальном столике, беспорядочной
стопкой лежат журналы.
Он читает газету.
- Странно...- говорю я.
- Что?- говорит он, подняв голову.
- Странно, как могут одни и те же слова иметь совершенно разный смысл, в
зависимости от того, произносишь ты их или слышишь, и от того, кто их
произносит, и кто слышит... И ты думаешь, что тебя понимают, а на самом
деле...
На секунду задумавшись, он недоум„нно смотрит на меня.
- Вы что, поссорились?
Звонит телефон.
Он снимает трубку: Алло". Да . Ну конечно . Ладно, не буду. А ты
собралась уже? А что такое? Да? Ну ладно, только смотри, не опаздывай .
"Ну вс„, до завтра. Пока".
Он клад„т трубку.
- Кто звонил?- спрашиваю я.
- Она.
- Кто? Лил? А почему же ты...
- Ну, я же не знаю...
- Так что, она вс„-таки едет?
- А что, она собиралась не ехать?
Он играет спичечным коробком, гоняя его пальцами перед собой по кухонному
столу.
Я сижу, поставив локти на стол.
Высохшее пятно от чая на желтоватой скатерти, две пустые чашки на
блюдцах, пепельница.
Уже за полночь.
Завтра ему вставать, но он отмахнулся - ерунда. Тебя не будить?
- Да нет, не нужно.
Тихо.
- Нужно кое-что обдумать,- говорю я.- Наверное... Нужно разобраться во
многом.
- Ну, время у тебя будет.
Я говорю: Да".
- Когда возвращаетесь?
- Не знаю,- говорит он.- Смотря по тому, как нас примут.
- Понятно.
- Хотя чем другие города, в сущности, отличаются от нашего?
- Ну да,- говорю я.- В самом деле.
- Через пару недель, я думаю. Хотя, может быть, раньше.
- Или позже?
- Ну да.
Мы укладываемся спать. Я - на диване, он - на кресле-кровати.
- Устроился?
Я киваю ему. Он выключает торшер, и комната проваливается в ночь.
Его голос из темноты:
- Если будут звонить, запиши, если что передадут.
Я отвечаю: Да, конечно".
- Вообще-то, все в курсе, но мало ли что...
Мы лежим молча.
- Так она что, выгнала тебя что ли?
- Да нет.
- Что-нибудь случилось?
- Нет.
- Она что, решила не ехать?
- Да нет, просто...
- Что?
- Просто я не люблю прощаться.
- А. Понятно.
Я лежу, глядя в темноту. Мы молчим.
- Ну что, спим?- говорит он.
- Спим.
- Значит, я не бужу тебя завтра.
- Нет.
- Ну, давай.
- Счастливо тебе со всем этим... мероприятием.
- Ха. - - - - Спасибо.
Ночь. Тишина. На кухне гудит холодильник.
Они уехали.
Утром, проснувшись, я был уже один. На кресле лежала подушка и на ней -
две сложенные простыни.
На кухонном столе была записка. Я смял е„, не читая.
Чайник на плите был уже едва т„плый.
Полдня я обследовал ящики письменного стола, всякий хлам, уложенный
стопками или валявшийся как попало - фотографии, письма, записные книжки и
разные бумаги.
Несколько раз я ловил себя на мысли, что боюсь произвести шум.
Может быть, я вс„ ещ„ боялся, что он внезапно верн„тся, что-нибудь
произойд„т непредвиденное, и он отменит вс„ это, мало ли...
Но он не вернулся.
Они уехали.
Я дожидался вечера - тянул время.
Уже набирая номер, я понял, что не знаю, что сказать ей, если она возьм„т
трубку.
Она не подходила.
Я л„г на диван, придвинув телефон поближе. Трубка свесилась почти до
самого пола. Я лежал и слушал гудки.
Она вс„-таки уехала.
В записке было следующее:
Ключи на холодильнике. Гараж, если смотреть из окна, второй слева. До
встречи.
Как это я наш„л их сам!
Я неважно почувствовал себя ещ„ утром.
Барометр уже падал.
А ночью начался шторм.
Два раза пропадал свет. Я не мог заставить себя лечь спать. Ветер силился
разбить стекло. Комната была как аппендикс ночи.
Я сидел в кресле и пил коньяк.
О ч„м-то я хотел подумать... За окном бушевал ветер, и было темно.
Я не мог сосредоточиться.
Потом начался дождь. Я просыпался, снова засыпал.
Дождь вс„ лил.
Я спал.
Когда я проснулся, было солнце, и было утро.
Я встал, умылся, выпил кофе,- молотого не нашлось, и пришлось пить
растворимый.
Я подумал: Так бывает всегда. Сначала я хочу вырваться из круга, а потом
пытаюсь восстановить его. И восстанавливаю себя каждый раз по памяти,
проверяя, вс„ ли на месте .
Я подумал: Так каждый раз, я думаю, что сумею обмануть себя, или время?
Я подумал: Что-то каждый раз заставляет меня вернуться. Каждый раз .
И я подумал: Я не хочу этого больше .
Я уезжал из этого города навсегда.
- Алло, Лида?
- Да. Привет. Откуда ты звонишь?
- Ты звонила мне?
- Да, но никто не брал трубку, я уже начала беспокоиться...
- Они уехали.
- Кто?
- Лил. Она уехала, но скоро должна вернуться.
- А. Понятно. Она что-то говорила мне...
- Я уезжаю.
- Что?
- Я уезжаю. Я звоню чтобы попрощаться.
- Уезжаешь? Куда?
- Совсем. Я звоню чтобы попрощаться с тобой.
Она молчит.
- Алло,- говорю я.
- Может быть, ты зайд„шь? Попрощаться, раз уж решил.
- Лучше не надо.
- Так что, ты решил окончательно?
- Да. Я звоню тебе из автомата.
- И что, навсегда?
- Я приеду ещ„. Как-нибудь, когда-нибудь, не знаю, когда, и, честно
говоря, не знаю, зачем.
- Когда-нибудь - это когда?
- Не знаю. Я бы сказал никогда", но не люблю этого слова.
- Может быть, ты вс„-таки зайд„шь?
- Нет. Я звоню тебе чтобы попрощаться и сказать, что... Не знаю.
Что-нибудь на прощанье.
- А что мне сказать ей?
- Не знаю. Что-нибудь. Вс„ равно. Скажи, что я уехал.
- Так что? Значит, прощай?
- Прощай. И спасибо тебе.
- ...
- ...
- Прощай.
В этом было что-то унизительное. В том, как это застало меня.
Она уже шла на обгон, а я вс„ ещ„ ничего не замечал. И только когда она
стала сигналить.
Я так ударил по тормозу, как будто передо мной выросла стена.
Мы вышли из машин.
Она стояла и смотрела на меня. Она ждала, но я не мог заговорить первым.
Ох, Лил!
Я не хотел этого, это глупо, глупо, глупо!
- Так,- заключила она.- Пьяный за рул„м, и машину угнал.
Я молчал.
- Ну,- сказала она.- Что делать будем?
Я стоял против солнца и плохо видел е„ лицо. Глаза чесались.
Она кивнула, хотя я не произн„с ни слова, и направилась к своей машине.
Оглянувшись на меня, как будто приглашая, нырнула за руль. Захлопнула
дверцу.
Я вернулся в машину.
Она развернулась и проехала мимо меня.
Я закурил.
Тянуть было бессмысленно.
Я развернул машину и поехал следом за ней.
Что-то было унизительное в этом.
Это не моя машина, нужно е„ вернуть, только чтобы вернуть машину,- я
говорил себе,- только чтобы вернуть машину. Но я уже не знал, почему я
говорю себе так.
Почему я так настойчиво об этом думаю.
Почему я вс„ время думаю об этом.
Эпилог
Они поднимаются по склонам горы, и одни, проделав уже долгий путь, не
имеют силы подняться хотя бы на шаг выше, а другие, едва начав восхождение,
падают, как только л„д выступает у них под ногами.
Я долго искал путь и много дорог видел, но одни извивались и были подобны
лабиринту, и путник забывал о том, кто он, и откуда ид„т. Другие же вели в
болота и там обрывались.
Я видел дороги, что спускались от ледников на дно ущелий.
Я видел такие дороги, которые начинались в садах, а терялись в пустыне, и
попавший в пустыню умирал от жажды, и пески заносили его, и не оставалось о
н„м памяти.
И многие, кто шли со мной, погибли.
И вот, я перестал встречать тех, кто ш„л мне навстречу, и не было никого,
кто ш„л бы впереди меня или по моему следу. Никто не окликал меня, и я
никого не видел.
Я почувствовал л„гкость в ногах и возликовал, и тяготы пути покинули мою
память, и я не знал причины этому.
Я увидел великое здание и, приблизившись к его воротам, поразился их
великолепию, но не стал медлить и вош„л в галерею, и ш„л по ней, пока не
увидел перед собой дверь.
И перед дверью этой за ч„рным офисным столом сидела женщина, и е„ красота
овладела мной, и я подумал: Никогда, никогда не видел я такой женщины
прежде, во все дни моей жизни!"
И она посмотрела на меня, и от красоты е„ глаз я потерял сердце.
Сделав улыбку, она выдвинула ящик стола и извлекла из него чистый лист
бумаги.
- Кто вы?- спросила она у меня.
Не зная, что ответить на такой вопрос, я, на всякий случай, назвал сво„
имя.
- Год рождения? Простите, сначала пол.
Я подумал, что неплохо бы как-нибудь пошутить, но в голову упорно не шло
ничего путного.
Удивл„нная паузой, она подняла на меня глаза.
- Вы затрудняетесь определить свой пол?
- Напротив,- я глупо улыбнулся.- Я, как никогда, в н„м уверен.
- Ой,- со вздохом покачала она головой и достала сигарету. Я торопливо
подн„с ей зажигалку, стараясь хоть как-нибудь скомпенсировать свою тупость.
- Вредные привычки?- продолжила записывать она.
- Люблю прикидываться дурачком.
- Зачем?- снова удивилась она.
- Вредная привычка,- несколько уклончиво объяснил я.
- Хорошо. Я запишу вас в очередь. Вот, возьмите талон.
- Но ведь никого нет,- возразил я.
- Где?- спросила она.
- Везде,- сказал я.
- Вы что, дурачок?
- Ага,- соврал я.
Она пожала плечами.
- Ну что ж. Тогда пойд„те вне очереди. Проходите,- и она отвернулась.
И я вош„л в дверь и оказался посреди чудесного цветника, а надо мной был
лучезарный купол, подобный куполу неба, и в середине его я увидел сверкающую
корону зв„зд.
И я понял, что настал час свершения, и я узнаю вс„, что хотел узнать. И я
молчал, не зная, что должен спросить, чтобы произнести все вопросы, какие
только есть в мире.
И посмотрев на цветник вокруг себя, я сказал: Какие цветы мне собрать
для не„?
И я услышал: Лотосы и тюльпаны .
Когда я вышел, она торопливо пудрилась перед зеркальцем.
- Это тебе,- я протянул ей букет.
Она взяла его, и е„ глаза широко раскрылись, и она поднесла цветы к
своему лицу и вдохнула их запах, а потом посмотрела на меня, и е„ ресницы
дрожали.
- Какое чудо,- сказала она тихо.
- Будь они в тысячу раз прекраснее, они вс„ же не могли бы сравниться
даже с тенью волос твоих,- сказал я.
- Сколько же они тебе стоили,- сказала она.
И я сказал: Когда бы стоили они в тысячу раз больше, они и тогда не
могли бы стоить и кончика твоего мизинца, и единого твоего слова, и единой
улыбки .
А потом я протянул ей руку, и она коснулась моих пальцев своими пальцами
и поднялась ко мне, и мы были вместе...
1990-1999 гг.
Сергеев Иннокентий Александрович
Костры
1999 г.
1
Костры на улицах ночного города.
Я иду, подбирая с холодного, сырого асфальта фантики и набиваю ими
карманы.
Кто эти люди, что жгут костры и сжигают портреты? Я никого не ищу среди
них. Я уже давно заблудился в этом городе на этой планете.
Немного надежды или немного сна - разве это не одно и то же? Я хочу лишь
немного надежды, но не найду е„ здесь, и я собираю фантики, веря, что собрав
достаточное их количество, смогу купить на них билет, чтобы уехать отсюда.
Я знаю, что поезда давно ржавеют в депо. Но может быть, это вс„ неважно.
Одна надежда - что это вс„ неважно.
Что вс„ как-нибудь само собой образуется. Или кончится, вс„ наконец
кончится, и станет светло, и я буду не здесь.
Где я тогда буду?
Не здесь - это где? На какой планете?
Солдаты варят кашу на походных кухнях как в разрушенном городе - солдаты,
призванные защитить горожан от войны.
От дыма першит в горле, и трудно дышать. Но я смеюсь, потому что пьян, и
потому что мне ничего здесь не нужно.
Девушка, что сидит у меня на спине, обвив шею руками, сме„тся и машет
рукой людям у костров, и они приветствуют е„ и называют по имени,- каждый
раз по-другому.
А та, другая, что не устанет каждый день пересчитывать пустые бутылки под
моим столом, кто она?
Это вс„ тот же день, и это вс„ та же ночь, и количество никогда не
перейд„т в качество. Разве что она уйд„т от меня, или эта девушка, наконец,
спрыгнет с моей спины, и тогда я смогу увидеть е„ лицо.
Ведь я даже не знаю, красива ли она.
Поначалу я почти не чувствовал е„ веса, а теперь мне становится вс„
труднее и труднее сгибаться, наклоняясь к асфальту, и делать каждый
следующий шаг.
За тем перекр„стком я упаду, и она спляшет на мне лихой танец. И эти люди
будут хлопать ей в ладоши, сидя вокруг своих костров, и подбадривать е„
криками.
А мои фантики снова окажутся сором. Или, как сказал апостол Павел,
дерьмом.
Но, в отличие от дерьма, они не пахнут, и только это делает их похожими
на деньги. А ещ„, кто-то сказал мне, что на них можно будет купить билет,
нужно только заново отстроить вокзал и починить паровозы, но для этого тоже
нужны деньги...
А ещ„...
Я падаю.
Я лежу на асфальте, и на мне сверху лежит девушка, которую я ещ„ не видел
в лицо, а вокруг меня горят дымные костры.
Я неудачно упал - кажется, у меня вывихнута лодыжка, и выбито два зуба. А
ещ„ осколок стекла вонзился мне в щ„ку, но я не могу высвободить руку, чтобы
вытащить его.
Сверху на мне что-то происходит, но я не вижу, что.
Я пытаюсь подняться. Я должен дойти до дома, чтобы под моим столом стало
на одну бутылку больше, чтобы в моей памяти стало больше женщин, я должен
пойти к стоматологу и вставить новые зубы, когда-нибудь количество перейд„т
в качество, и фантики превратятся в деньги.
Я стаскиваю в память образы прошлого как обезьян в зоопарк, но кто-то
портит клетки, груз вины оказывается неподъ„мным, и я снова и снова падаю и
каждый раз неудачно.
Я пренебр„г народным искусством этого города - падать так, чтобы не
ломать кости и не захлебнуться грязью. Я всегда чувствовал себя здесь чужим.
Я поднимаюсь на ноги. Я иду.
Я иду в кромешной тьме - никаких костров не было.
Я извлекаю из щеки осколок стекла. В детстве мы играли в фантики,
воображая, что это деньги.
Но теперь в это уже никто не верит.
Я отстал от времени.
Или эта женщина на моей спине и есть Время?
Дымные костры осенних рассветов... Безмолвие вечной зимы... Моя нация
истекла слезами и кровью.
Стоило вспомнить о тяжести, как она вернулась, но теперь эта женщина,-
или уже другая?- гладит меня по голове и не сме„тся больше. Она сидит у меня
на плечах, и я сжимаю руками е„ лодыжки.
Она всегда за моей спиной, но мне никогда не увидеть е„, обернувшись.
2
Е„ зовут Таня, ей 25 лет, и она очень красива. Мне повезло.
Мне вез„т на красивых женщин, жаль только что они уходят прежде, чем я
успеваю затащить их в постель.
Кроме той одной, которая занята подсч„том пустых бутылок. Но и она уйд„т,
как только они перестанут прибывать. Потому что ей нечего будет больше
делать там, где я живу.
В этом городе, где холодные костры рассветов обозначают прошедшие ночи.
Или это вс„ та же ночь?
Теперь я вспомнил - я познакомился с этой девушкой на вечеринке, но я вс„
ещ„ не могу понять, зачем она притворяется моим прошлым. У меня нет прошлого
в этом городе, ведь я приш„л сюда всего на одну ночь.
Или это ночь императора Отона, что длится дольше чем век?
Римляне понимали в смерти больше. Или просто меньше боялись е„?
Или это одно и то же?
Ведь это вс„ та же ночь, и это вс„ те же костры.
И историю придумали лишь затем, чтобы научить нас ненавидеть своих
врагов?
Что же мне делать с моей ношей? Она так сексуальна.
Впрочем, она уже слезла с моих плеч и теперь ид„т рядом со мной, украдкой
потирая ягодицы. Мы давно уже прошли мимо моего подъезда и, если я захочу
вернуться до завтрака, мне прид„тся долго идти обратной дорогой.
Но е„ это нисколько не заботит. Она весело болтает, а у меня слезятся
глаза от дыма, но она уверяет меня, что это аллергия на тополиный пух,
потому что никаких костров не было. Я вс„ придумал, и ей было очень смешно.
Но ведь никакого пуха нет ,- возражаю я.
Конечно",- говорит она и снова сме„тся.- Это потому что сейчас ночь".
У меня нет денег отправить е„ домой на такси, и я боюсь спросить е„, где
она жив„т.
Как странно, я едва увидел е„, а уже боюсь е„ потерять.
Хотя знаю, что она вс„ равно уйд„т - они все уходят, как только
выясняется, что карманы у меня набиты фантиками, а не деньгами.
Но если нет вокзала, и нет вокзальной кассы, то некому сказать мне, что
это не деньги, и меня обманули. Кроме этих глупых женщин.
И я могу жить надеждой.
Да и поезда давно заржавели и продолжают ржаветь.
И вс„ же,
![Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу. бесплатно скачать]( "Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу. скачать бесплатно, без регистрации")
Повести и рассказы, Сергеев Иннокентий, читать или скачать бесплатно эту книгу.">
|
|
Просмотров: 318 |
Добавил: sergey3230i
| Рейтинг: 0.0/0 |
|